— Абгам, вот тебе деньги, сходи — купи кегосину.
— Зачем нам кегосин?
— А вдруг война, отключат свет и шо — ты таки будешь сидеть, как поц — без света?
Вечером Абрам вваливается пьяный. Сара:
— Ты где был? Где кегосин?
— Ай, Сага, не начинай! По доооге встгетил Ивана, он сказал, шо войны не будет. Ну мы с ним за эту аадость пошли и таки выпили.
— Абгам! Ты таки конченный поц! Ивану шо? Начнется война, он взял винтовку и пошел воевать, а ты, как последний идиет, всю войну будешь сидеть без света!
• • •
Оперный театр. Дают «Евгения Онегина». В одном из первых рядов сидит старый еврей с женой. Через некоторое время он засыпает. Его расталкивает жена:
— Пока ты тут спишь, Ленский Онегину послал вызов!
— И что, он едет?
• • •
Изя сдавал «Методы оптимизации». Препод спалил у него шпоры — подошел и отобрал. А Изя ему, спохватившись:
— Семен Маркович, а скрепочки-то верните!
• • •
— Послушай, Изя! А вот если у тебя было бы два «Мерседеса», ну, таких, самых крутых, со всеми наворотами, бар внутри и все такое — ты бы мне дал один?
— Семчик, дорогой! Сколько мы уже с тобой знакомы? Тридцать лет! Мы же с тобой друзья со школы. Так чего ты спрашиваешь? Конечно, если бы у меня было два таких «Мерседеса», один был бы точно для тебя!
Идут дальше. Опять Сема поворачивается:
— А вот Изя, представь, что у тебя две шикарные яхты, совершенно одинаковые. Ты бы одну мне дал?
— Семчик, ну что ты задаешь такие вопросы? Мы же с тобой как братья, ты у меня свидетелем на свадьбе был, и на бармицве у моего сына, и вообще... Конечно, если бы у меня были две яхты, одну я тебе бы отдал!
Дальше идут. Вдруг опять Сема поворачивается:
— А представь, Изя, что у тебя было бы две курицы...
— Сема, ну это уже нечестно. Ты ведь знаешь, что у меня есть две курицы.
• • •
Выбирают в синагоге раввина. Кандидатур три — один прекрасно знает Талмуд, но не член КПСС, второй — член КПСС, но плохо знает Талмуд, третий и Талмуд знает, и член КПСС, но еврей.
• • •
Рабинович при смерти. Собрав остатки сил, он обращается к жене:
— Выполнишь ли ты мою последнюю просьбу?
— Конечно, Изя, — тихо отвечает она.
— Я хочу, чтобы через шесть месяцев после моей смерти ты вышла замуж за Сему.
— Но я полагала, что ты его ненавидишь!
На последнем дыхании Рабинович вымолвил:
— Еще как ненавижу!
• • •
— Рабинович, за что вы попали в тюрьму?
— За взятку.
— А за что вас так быстро выпустили?
— А как вы думаете?
• • •
Одесса. Она — дама за пятьдесят, с огромным бюстом, страстно увлекающаяся поэзией. Он — седой щуплый мужичок, считающий себя непревзойденным интеллектуалом, а ее — законченной идиоткой. Миллионная, по счету, ссора. Его истошный вопль:
— Дура!
Смертельная обида с ее стороны.
— Лева, ну, почему таки дура, а хотя бы не блядь?
Он назидательно поднимает указательный палец:
— Лилечка! Блядь — это же, как звание народного артиста, его еще заслужить надо!
• • •
— Рабинович, я слышал, что вы пренебрегаете своими супружескими обязанностями!
— Во-первых меня укачивает. А во-вторых, после меня все равно переебывать надо.
• • •
— Гриша, я смотрю — у вас вчера невроку таки гостей было. Праздновали с шиком!
— Немножко было. Моя Ляля отмечала десятилетие своего сорокалетия.